Еще две недели в ульяновском Музее народного творчества будет работать фотовыставка, рассказывающая о проекте “Башня”. Автор проекта Николай Полисский побывал в Ульяновске и, если можно так сказать, поделился опытом на тему: “Как стать актуальным художником”.
Напомню, что проект “Башня” Николай Полисский осуществляет в деревне Никола Ленивец Калужской области вместе с ее жителями. Впрочем, самой первой арт-акцией Полисского в этой деревне были “Снеговики”. Собственно башни появились уже после них: “Дровник” из дров, “Сенник” из сена, “Медиабашня” из лозы. Потом “башни” встали на колеса: мужики сплели “кибитки”. Если Полисский не шутит, то в проекте есть и ракета. “Правда, летать она будет невысоко”, — интригует художник…
— Мне всегда хотелось быть современным художником. Но в то же время я любил природу, деревню, писал пейзажи. Как при этом можно стать актуальным, было непонятно. Мне пришлось очистить голову от культурных наслоений, которые дает академическая школа. Я стал смотреть по сторонам и увидел… деревья и траву! Еще хотелось какого-то пафоса, древности, историзма — и пришла идея зиккурата. Форма винта мне показалась интересной, да и из сена ничего другого не сделаешь! Только вот так, поднимаясь по пандусу, укладывая сено все выше и выше… Самое странное, что проект “Башня” стал интересен и народу, и высоколобым интеллектуалам. Мне до сих пор кажется, что меня вот-вот разоблачат!.. А ребята-то меняются! Понятно, что кто-то приходит и уходит, но костяк остается. Это, конечно, не трактористы или хлеборобы, а их дети, молодежь. Они уже называют себя художниками, многое придумают и делают сами. Когда я привожу их на “Арт-Клязьму”, где собираются современные художники из разных стран, на них посматривают косо, но они существуют там “наравне”… А я уже думаю, что они должны сами развиваться, но это очень опасный переход…
— Получается настоящая “одна абсолютно счастливая деревня”!
— Нет! Эта деревня, которая находится всего в 200 километрах от Москвы, — настоящий кошмар. И неизвестно, что с этим делать. Сначала меня приняли агрессивно, потом поняли, оценили, стали доверять. Хотя сплетни ходят до сих пор, но мало. В деревне ведь не спрячешься… Теперь эти ребята бьют копытом, хотят самостоятельности. Они видят, что интересны: их показывают по телевидению, снимаю на видео и фото, публикуют в журналах — значит, они делают что-то важное, нужное. Они получили в руки некую технологию, но я думаю, их творчество не должно быть наивным искусством, тут должно быть что-то третье. И чтобы их признали актуальные художники, они обязательно должны научиться рисовать. Пока это игра, яркая, динамичная, наглая игра, которая дает им ощущение свободы. Она идет сейчас на крике и если бы наши башни были маленькими, их бы не заметили. Но и в крике тоже должна быть мысль…
— Как долго “живут” ваши творения?
— Жизнь любого произведения искусства измеряется память о нем. Зловредные снеговики растаяли за какой-то месяц, а воскресают в течение пяти лет каждую зиму. И этой зимой на Арбате они снова появятся в снежном шоу Полунина. Сенная башня “жила” около года: возводили ее мы летом, а сожгли весной. Я предлагал людям — забирайте домой, скормите коровам. Но крестьяне поленились… Зато дровник сжигать не пришлось — сам “разошелся” по деревне. “Акведук” не очень удался — зима была теплая, он все время таял, построили примерно метров сто, сняли на память и расстались. Телебашня стояла дольше всего — два с половиной года. Потом я стал бояться, что кто-нибудь упадет, потому что народу залезало на нее — кошмар! И на масленицу мы ее сожгли. Герман Виноградов разгуливал вокруг нее голышом, с паяльной лампой на причинном месте — народ хохотал! Одна дама некурящая не выдержала, взяла у мужа сигарету, подбежала и прикурила от лампы…
— Долго будет длиться этот проект?
— Дури хватает надолго! Главное, нельзя выходить в тираж. Вот я и хочу их подставить вместо себя (смеется. — Авт.)! Хочется, чтобы эта игра пошла дальше — и у нас в деревне расширилась, и чтобы кто-то еще подхватил. Но пафос искусства должен остаться. У нас продолжать что-то делать проще всего, все-таки место раскрученное, надо бы фестиваль сделать. Но нужны люди, которые умеют это делать, доставать деньги, разрабатывать план. Сейчас к нам многие приезжают, аплодируют, жмут руки, но денег не дают. Причем мы не делаем что-то совершенно новое, в направлении лэндарт — это искусство на земле — с 50-х годов прошлого века и в Европе, и в Америке наделано много. Многие делают уже сделанное, в искусстве по-другому невозможно…
— А чем вы на жизнь зарабатываете?
— Да всем в комплексе. Когда-то продавал картины. Галереи продают мои фотографии. На башню из сучков дуба и вяза мы получили грант. Есть спонсоры-друзья — это немаловажно. Из-за того, что главный николаленивецкий продукт — это самогон, меня называют самогонщиком, но я от этого открещиваюсь!
Я не могу понять, насколько эти деревенские парни преданы делу, в которое я их втянул: они молчуны. Но не из-за заработка — это точно. Хотя на “Арт-Клязьме”, где николаленивцы готовили и продавали деревенскую еду, они точно заработали. Мы представили пищу как предмет искусства. И очереди были, как в мавзолее! К тому же москвичи устали от одинаковой пищи в плохих условиях, а тут чисто, вкусно! А ведь ехать не хотели, устроили мне истерику. Пришлось уговаривать их хотя бы не пить перед поездкой. Мужики мне говорили: “И что, умирать из-за этой Клязьмы?!”.
Очередная башня от николаленивцев появится в Нижнем Новгороде. Николай Полисский обсуждает сейчас проект “вавилонской башни” с Сергеем Кириенко — собственно заказчиком “стройки”.