Произведения Николая Полисского – не просто этакий постмодернистский лэнд-арт, воспроизводящий классические архитектурные формы в экологически чистых материалах. Сам художник рассматривает свой проект прежде всего как социальный опыт. Главным в николо-ленивецкой эпопее ему представляются отнюдь не сами постройки, а то, что сделаны они в полноправном соавторстве с крестьянами.
Николай Полисский, некогда начинавший свою деятельность актуального художника в митьковской тусовке, также бывшей своего рода социальной утопией, вообще любит коллективные формы творчества – первые николо-ленивецкие акции были осуществлены в соавторстве с Константином Батынковым. Социально-утопическая сторона дела была явлена на фестивале Арт-Клязьма. Впервые публика могла наблюдать сооружения Полисского не на фотографиях, а в натуре – причем не только сами строения, но и их создателей. Художник-народник привез на фестиваль современного искусства чуть ли не половину населения деревни. Крестьяне воздвигли на территории бывшего пансионата восхитительный бивуак из плетеных кибиток. Среди этих перелетных гнезд были объекты с названиями «Амфора», «Боинг», «Кибитка Александра Македонского», «Раковина» и «Раскоряка». Этот эклектизм Полисский склонен объяснять не постмодернистской всеядностью, а эстетической всеотзывчивостью русского народа. Правда, русский народ наотрез отказался возводить в своем кочевом стойбище нечто, напоминающее задуманный Полисским православный храм. Вместо него вырос корзинный Тадж-Махал: крестьяне сочли, что сие экзотическое сооружение подобает фантастическому проекту куда лучше, чем церковь, которой как-то не подобает быть объектом игрищ.
Сам Полисский рассуждает о своем проекте как о социальной утопии, напоминающей то ли Велимира Хлебникова, мечтавшего о домах-деревьях, парусных санях и боронящих общинные поля облакоходах, то ли Йозефа Бойса с его теорией «социальной скульптуры» и убежденностью в том, что дело творца не создавать коммерциализированные произведения искусства, а изменять мир, втолковывая каждому человеку, что он – художник. Николай Полисский так же полагает, что его миссия заключается в том, чтобы объяснить никола-ленивцевским поселянам, что лепить снеговиков и косить сено можно не просто так, а в качестве искусства, и любит помечтать о том, что любую деревню можно без отрыва от сельхозработ переформировать в художническую коммуну – и наступит всеобщее счастье.
Миссионерская эпопея Полисского, обратившего одну отдельно взятую деревню в современное искусство, исполнена некого абсурдного героизма – в духе фильма Вернера Херцога «Фицгаральдо», герой которого одной силой своей харизмы заставил целое племя амазонских индейцев перетащить через горы пароход – и все лишь для того, чтобы по Амазонке курсировал плавучий оперный театр. Полисский говорит, что ему бы хотелось, чтобы крестьяне научились воспринимать каждое из своих повседневных занятий как искусство. Но самое симпатичное в его социальном пафосе как раз то, что ему удалось привлечь своих соавторов к занятиям «искусством ради искусства» и даже научить их воспринимать сооружение циклопического стога не как исполнение воли спятившего барина (если барин платит, то почему бы и не сделать), но как истинно творческий акт.
* * *
Французский художник Юбер Дюпра некогда приобщил к искусству личинок ручейника. Сии безобидные существа имеют привычку плести себе чехольчики из песчинок, ракушек и прочих скромных природных материалов, которые имеются в их распоряжении. Дюпра насыпал в аквариумы с ручейниками жемчуга и злато – и творения скромных личинок превзошли произведения изощреннейших ювелиров. Произведения Полисского и его общины кажутся плодами не столько социального, сколько какого-то то биологического эксперимента. Как заложить в сознание вьющих гнезда птиц схему Тадж-Махала или башни Татлина? Как изменить генетическую память муравьев, чтобы они стали строить муравейники в форме вавилонских зиккуратов? И как изменить молекулы воды, чтобы сосульки замерзали в форме колонн определенного ордера?
Ирина Кулик. Проект Классика. «Облако, озеро, башня / Николай Полисский» X-MMIV — 29.04.2004